Новости

Я принимаю время, в которое живу

Сотни спасённых жизней и море слёз о тех, кого спасти не удалось - таков профессиональный багаж этой хрупкой женщины с сильным характером. Нет никого, кто не восхищался бы ею и как врачом, и как руководителем, и как человеком. Сначала под её руководством было одно отделение реанимации, затем реанимационная служба полностью, а теперь - все лечебные подразделения Новосибирской областной клинической больницы. Елена Ивановна Стрельцова - заместитель главного врача ГНОКБ, кандидат медицинских наук, Заслуженный врач России. 

В следующем году исполнится 40 лет, как Елена Стрельцова пришла работать в Областную больницу. А на днях она отметит собственный юбилей. Для нас это очередной повод сказать, как сильно мы любим её!

Елена Ивановна, вы не жалеете о том, что, будучи одним из ведущих реаниматологов страны, согласились стать администратором? Ведь это совсем не одно и то же…

- Вы правы, моя жизнь изменилась коренным образом с тех пор, как я села в «руководящее» кресло. Хотя, справедливости ради скажу, что за последние лет десять изменилась жизнь у всех, кто трудится в системе здравоохранения. Независимо от занимаемой должности мы все не работаем, а пашем в прямом смысле слова. Проблемы у всех одни и те же - ты вынужден работать в режиме многозадачности. Одновременно нужно лечить больных, заполнять массу учётно-отчётных форм, бывать на научных конференциях, читать литературу по специальности, осваивать премудрости организации здравоохранения и так далее. Жизнь превратилась в нон-стоп-рабочий-процесс.

   Вы себе самой не задолжали в этой гонке?

- Конечно, задолжала. Бывают такие дни, когда от усталости даже поговорить с самыми близкими людьми нет сил, или их хватает максимум на три минуты. Вот в чём самая большая опасность! Не в том, что ты физически не успеваешь в единицу времени сделать три отчёта о работе больницы для трёх разных ведомств, и ещё помочь коллегам в отделениях реанимации, а в том, что в этой непрерывной гонке теряешь себя. Мы ради чего живём-то в итоге?

Учитывая, в каком хроническом стрессе мы все пребываем, я, как замглавврача, ставлю перед собой задачу максимально безболезненно давать задания и советы коллегам-клиницистам. Важно, чтобы они не  потерялись в этом хаосе, и чтобы окончательно не ушло в прошлое главное предназначение врача - утешить больного. Не только обследовать, назначать лекарства и оперировать, а спокойно и доброжелательно разговаривать с пациентом, понимая, что слово лечит. Да, лечит, я в этом уверена абсолютно! К сожалению, порой вижу, как коротко и сухо доктора общаются с пациентами. И это не потому, что не хотят, а потому что у них физически не остаётся на доверительный разговор с больными ни времени, ни психоэмоционального ресурса.

Общение в стиле азбуки Морзе… Между тем, поступая в медуниверситет, каждый видел себя добрым доктором, наследником классической русской врачебной школы.

- Увы… Врачей не хватает, нагрузка растёт, спрос строже. А для пациента-то ничего не меняется, он по-прежнему ожидает от врача не только высокого профессионализма, но и простого человеческого участия. Уверена, каждый медработник, однажды побывав на месте больного, начинает по-другому смотреть на систему здравоохранения и на свой стиль работы. Но не слишком ли высока цена такого озарения?  

Я понимаю, что сейчас темп жизни другой. Я принимаю время, в которое  живу. Но, если честно, мне по душе то - прошлое - время и то отношение к своей работе.

Почему вы выбрали именно эту профессию?

- Точно не по примеру родных: мои родители имели рабочие специальности. Мама одна воспитывала нас с сестрой, денег всегда не хватало, и когда я окончила восемь классов, она предложила мне поступить в какое-нибудь училище, чтобы получать стипендию, а потом скорее начать работать. Выбор у меня был небольшой - педучилище и медучилище. Признаюсь, я выбрала второе, исключительно чтобы ездить из Пашино на площадь Калинина за компанию с подружкой.

Очень скоро я поняла, что не ошиблась и медицина - моё призвание.  Училище окончила с отличием, это давало возможность сразу на льготных основаниях поступать в медицинский институт. Но чувство долга перед мамой и сестрой в очередной раз перевесило, и я устроилась работать на станцию скорой помощи фельдшером в детскую шоковую бригаду. И вновь судьба повела меня правильным маршрутом. Именно тогда, проработав год на «скорой», я познакомилась со своей будущей врачебной специальностью. Поступая в институт, твёрдо хотела стать анестезиологом-реаниматологом в акушерстве - так сильно на меня воздействовали ситуации, когда наша бригада выезжала для оказания помощи новорождённым.

Мечта сбылась, но лишь отчасти: вы стали анестезиологом-реаниматологом, однако совсем по другому профилю.

- Начну с того, что путь к мечте был зигзагообразным. В начале 1990-х годов клинической ординатуры по анестезиологии-реаниматологии не было, и мы учились в ординатуре по хирургии. Я сразу честно сказала своему наставнику – очень уважаемому хирургу Михаилу Семёновичу Любарскому, - что точно хирургом не буду, и попросила отпустить меня в отделение реанимации. Он ответил: «Ничего не знаю. Ты в хирургию пришла учиться, вот и учись». Но после первой же операции по удалению аппендицита он передумал: толку от меня, как от ассистента хирурга, было ноль. Так я попала в отделение реанимации Больницы скорой помощи №2, и целый год училась у опытных врачей.

Если скажете, что в Новосибирскую областную больницу вы тоже попали случайно, не удивлюсь.

- Именно случайно! После окончания института нас с мужем распределили в Татарскую центральную районную больницу. Но поскольку нам не предоставили жилья, а в семье уже был маленький сын, мы вернулись в город и начали искать место работы. Опущу подробности и скажу главное: заведующий отделением реанимации Областной больницы великий врач и человек Александр Порфирьевич Колмогоров побеседовал со мной, «поводил усами» и обещал принять решение через день-два. Эти два дня показались мне самыми длинными в жизни, так сильно я ждала его решения. А он, как мне потом рассказали, в это время выяснял, насколько я работящая.

«Папа» - так мы, любя, звали Александра Порфирьевича - определил меня в реанимационную палату для пациентов с гнойной инфекцией, сепсисом. Короче, сразу туда, где труднее всего. Это самая тяжёлая категория реанимационных больных, они лежат подолгу, и исход не всегда положительный. И ещё один год прошёл в режиме обучения. У меня была тетрадка в клеточку, я каждый день записывала, что сделала за смену. А мой наставник проверял и ставил свою роспись. Вот так было устроено наставничество в медицине сорок лет назад.

Врачебная специальность «анестезиология-реаниматология» двусоставная. Почему вы выбрали именно вторую составляющую?

- В моём представлении все люди по темпераменту, целеполаганию и стилю интеллектуальной деятельности делятся на спринтеров и стайеров. Анестезиологи, на мой взгляд, в чистом виде спринтеры. Для них важно видеть результат своей работы здесь и сейчас, то есть обеспечить пациенту безопасное обезболивание и дать возможность хирургам выполнить операцию любой степени сложности. Кстати, хирурги – тоже спринтеры, у них времени на принятие решений порой ограничено несколькими секундами.

А реаниматологи - из категории стайеров, как и врачи терапевтических специальностей. Я люблю поразмыслить над историей болезни пациента, разложить логическую цепочку патологических процессов в его организме, построить прогноз и схему превенции нежелательных событий. Как говорил мой учитель Иван Павлович Верещагин, «предупреждённый вооружен». То есть, как только пациент поступает в отделение реанимации, я должна понимать, что с ним происходит сейчас, и на какие сутки нужно ждать тот или иной новый симптом, а ещё хуже - осложнение. Я должна их предвидеть и предупредить. Когда осложнение разовьётся, уже поздно будет суетиться, это я не устаю повторять своим ученикам.

Родственникам пациентов всегда говорю, что мы работаем не на время, а на результат. Иногда, оказывая помощь пациенту в критическом состоянии, я ставлю задачи даже не на весь сегодняшний день, а на полдня. И если за эти полдня нам удалось пациента сохранить - считай, маленькая победа. Ставим очередную задачу ещё на несколько часов.

Вам не обидно, что человек, выписываясь из стационара, знает только своего лечащего врача, но практически никогда хирурга и вообще никогда анестезиолога с реаниматологом? Между тем, их вклад в успех лечения не меньше, чем остальных специалистов.

- Ни в коем случае! Такая философия мне чужда. Мои силы, моя душа вложены в то, чтобы спасти человека, поставить его на ноги. Успех в лечении тяжело больного пациента нужен в первую очередь мне самой – это сильнейший стимул работать дальше. Я получаю от этого удовольствие, силы, подпитку, и никогда не жду слов благодарности.

Вы очень скучаете по клинической работе? 

- Очень-очень. С учётом того, что объём административной работы колоссальный, бывать в отделениях реанимации удаётся не так часто, как хотелось бы. Но в консилиумах по наиболее сложным случаям участвую. Для меня это важно: я хочу и дальше оставаться врачом.

Фото взято с источника: https://ngs.ru/