Рубрика «85 лет Областной: пора и познакомиться»

Много ли вы знаете травматологов-ортопедов, которые помимо лечения переломов и протезирования суставов умеют справиться с ножевым ранением сердца, удалить аппендицит, принять роды? Среди молодых специалистов таких точно нет, тем более, если доктор получил супер-узкую специализацию и не имеет опыта работы в сельской больнице. Другое дело - наш сегодняшний собеседник. Заведующий отделением травматологии Новосибирской областной больницы Иван Васильевич Рыбалко - по сути, хирург-универсал, который не пасует ни в какой критической ситуации. 

- Вы выбрали специальность «травматология», исходя из каких соображений? Ведь в этом разделе медицины нет никакой «поэзии», зато много крови, отломков костей, человеческих страданий…

 - Вообще-то я её не выбирал. Можно сказать, это травматология меня выбрала. Учась в медуниверситете, я планировал стать общим хирургом, то есть оперировать на органах брюшной полости. Но один из преподавателей-профессоров как-то мне сказал: «Тебе надо быть травматологом». Не знаю, почему он пришёл к такому выводу, но слова оказались пророческими.

- Вы сразу поверили профессору?

- Нет, не поверил. Я всё-таки пошёл в общую хирургию, и после университета четыре года отработал в больнице Чистоозёрного района. Это моя родина.

Довольно-таки неплохо у меня получалось в общей хирургии. Однако очень скоро пришло понимание, что работать в отдалённом сельском районе без знания травматологии невозможно. Очень большой поток пациентов в селе - травмированные, а также люди пожилого возраста с заболеваниями опорно-двигательного аппарата. Поэтому я принял решение дополнительно проучиться по профилю «травматология». Проучился, да так увлёкся, что через несколько лет ушёл в эту тему целиком.  

- Как вы думаете, почему профессор увидел вас именно в этой специальности? Здесь требуется какой-то особый склад характера или большая физическая сила?

 - Больше всего требуется знание основ биомеханики: что куда движется, какие мышцы куда крепятся, как они работают, какие тяги по каким векторам реализуют. Если есть понимание всех этих правил, значительно проще работать травматологом.

Откуда у меня такие знания? Не только из учебников, но во многом из жизни. Я же в деревне рос, меня отец учил разбирать и собирать разные механизмы, машину водить, дом строить. Как ни странно, всё пригодилось в медицине.

- Освоив ещё одну специальность, вы стали хирургом- универсалом. Наверное, только операции на сердце и головном мозге не делали в ЦРБ?  

- Вообще-то приходилось по экстренным показаниям оперировать черепно-мозговые травмы, ножевые и огнестрельные ранения сердца.

- Как это возможно, ведь в районной больнице нет такого оснащения, как в городской?

 - Главное «оснащение» в подобных ситуациях - голова, руки и смелость сельского хирурга. Нужно моментально реагировать, иначе человек погибнет от кровопотери. Представьте, на операционном столе пациент, у которого на теле 32 раны от ножа, и большинство из них в области грудины. Явная клиника повреждения сердца. Что делать? Делай всё, что только можешь, главное - быстро.

 - Он выжил?

 - Да, выжил.

- Ничего себе история… А что касается абдоминальной хирургии, были какие-то ситуации, где тоже пришлось смелость проявлять?  

- Таких было немало. Однажды поступил 60-летний мужчина с перекрутом тонкого кишечника вокруг своей оси. Как потом оказалось, у него из 3,5 метров тонкой кишки только 70 сантиметров осталось живой, всё остальное уже было некротизировано.

Ситуация критическая. Времени везти больного в город нет, как и нет времени ждать приезда специалистов из Областной больницы. Я к тому моменту всего три месяца проработал после университета, и, как назло, на несколько дней остался вообще единственным хирургом в ЦРБ: заведующий отделением ушёл в отпуск, второй опытный доктор заболел. Умеешь-не умеешь, а бери и лечи.

Я начал оперировать, но, когда увидел всю картину в животе, размылся и пошёл звонить в Областную больницу. Вряд ли Анатолий Васильевич Юданов помнит тот случай, но как раз с ним я консультировался, он тогда службой санитарной авиации руководил. Юданов сказал, что и как нужно делать. В итоге мне удалось убрать огромную омертвевшую часть кишечника, больной поправился.  

- Как вы всё сделали в одиночку, да ещё не имея опыта в хирургии?

- Почему в одиночку? Вдвоём с операционной сестрой, она мне ассистировала.

Что касается опыта, кое-что я умел уже к окончанию университета. Мы с другом, начиная с третьего курса, дежурили в экстренном приёмном покое Горбольницы N34. Можно сказать, проводили там всё время, когда не были на занятиях. В качестве помощников врача осматривали поступающих пациентов, назначали им анализы. И хирурги брали нас с собой в операционную посмотреть, как что делается. А на шестом курсе уже позволяли нам самим что-то делать, разумеется, под их контролем.

Так что, приехав в Чистоозёрную ЦРБ, я начал работать хирургом не с нуля, а имея кое-какие навыки. Вообще в районной больнице можно оперировать практически всё от ногтя на пальце ноги до головы, было бы желание. Учитывая удалённость многих районов от областного центра, сельским врачам рассчитывать на чью-то помощь не приходится. Нужно в экстренных ситуациях брать ответственность на себя и делать всё самому.

- Как вы относитесь к идее вернуть систему распределения выпускников медицинских вузов? Это правильный вектор решения кадровой проблемы?

- Очень правильный! Потому что молодые специалисты, которые выращиваются в тепличных условиях городских стационаров, кроме своего раздела медицины ничего не знают. Сколько-нибудь нетипичный  клинический случай - всё, они теряются, потому что во время учёбы в ординатуре были сосредоточены строго на одной теме. Целостный взгляд на больного, а не только на конкретную болезнь, у рафинированных «узких» специалистов не сформирован.

Воспитать хирурга широкого профиля или терапевта широкого профиля возможно как раз в условиях сельской медицины. Здесь ты зачастую  оказываешься вообще один на один с пациентом, а это полезный опыт.    

- Когда вас пригласили работать в Областную больницу, отделением травматологии заведовал ваш тёзка - Иван Васильевич Бауэр. После его ухода из жизни вы возглавили отделение. Насколько сложно было «Ивану Второму» наследовать дело «Ивана Первого», который имел огромный авторитет? Вам это помогало или мешало, потому что вас сравнивали?

- Где-то мешало, где-то помогало. Главное, я сам себя постоянно подстёгиваю, чтобы не уронить планку, которую установил шеф. Надо, как и он, стремиться к высочайшему уровню оказания помощи больным. Мне нельзя было его подвести, когда он ещё был жив, а тем более, когда его не стало. 

- Какой именно раздел травматологии-ортопедии вам нравится больше других?

- Когда поток пациентов очень большой, а врачей мало, приходится делать не то, что нравится, а что нужно. И, честно говоря, для меня нет принципиальной разницы - поставить эндопротез сустава или собрать сломанную ключицу. Единственное, что могу сказать наверняка - чуть больше мне нравятся какие-либо сложные ситуации. Это всякий раз испытание самого себя: справлюсь ли?

- Сколько операций в день вы сам выполняете?

- По-разному бывает. Поскольку Областная больница принимает на лечение раненых участников СВО, наше отделение работает с повышенной нагрузкой, и на каждого хирурга приходится минимум 2-3 операции ежедневно. Моим личным рекордом было 9 больших плановых операций за день. А однажды за время суточного дежурства пришлось сделать 16 операций.

- Сколько пациентов за год проходит через отделение?

- Тысяча девятьсот в среднем. Как мы справляемся с таким потоком? Стараемся максимально быстро взять поступившего больного в операционную и максимально быстро после операции выписать.

- У многих представление, что в травматологии пациенты месяцами лежат в позе «звезды»: руки-ноги на растяжках подвешены кверху.

- Сейчас такое можно увидеть только в старых кинофильмах. Современные технологии позволяют значительно сократить сроки пребывания на скелетном вытяжении, быстро ставить человека на ноги.

- У вас нет ощущения, что человечество утратило чувство самосохранения? Экстремальные виды спорта, езда на электросамокатах, зацепинг - впечатление, будто люди считают себя бессмертными. Может, я преувеличиваю?

- Нет, не преувеличиваете. На самом деле так и есть. Мода на  горнолыжный спорт и альпинизм, езда на СИМах однозначно дают о себе знать ростом травматизма. Человек хочет высоких скоростей, ощущения полёта, кайфа и… завистливых взглядов со стороны. Большинство как рассуждает? Классный костюм я себе купил, лыжи красивые, все на меня смотреть будут. Но ни учиться ездить на горных лыжах заранее, ни учиться падать на них не считают нужным. Дескать, услуги инструктора дорого стоят, а жизнь бесплатно научит. И она действительно учит… То же самое с альпинистами-самоучками, зацеперами, мотоциклистами, любителями делать селфи, высунувшись из окна на 20-м этаже. В числе наших пациентов таких отчаянных становится всё больше и больше.

- Вы пытаетесь проводить с ними воспитательные беседы?

- Наша задача лечить, а не воспитывать. Да и времени на такие разговоры нет. А если и удаётся побеседовать с пациентом, то это больше похоже на сотрясание воздуха с моей стороны: достучаться до разума взрослого человека, который сознательно выбирает рискованное поведение, невозможно. Как правило, первый вопрос, который люди задают до и после операции - когда они смогут сесть на мотоцикл, кататься с горы.  Травмы мало кого останавливают. Большинство не признаёт рисков и уже не признает никогда.

- Вам не обидно? Стараетесь, спасаете, кости сломанные складываете, как мозаику, а люди продолжают вести себя неразумно.  

- Слово «обидно» вообще не из лексикона врача. Пациент травмирован, у него проблема, которую я должен устранить, какой бы ни была природа этой травмы - он получил её на войне, защищая Родину, или катаясь на питбайке по городу. Травматология - тот раздел медицины, где хирурги без работы не останутся никогда.